К разряду жадин мы относим тех, кто не желает с нами делиться чем-нибудь. При этом мы редко утруждаем себя вполне логичным вопросом: почему другие жертвуют нам свои деньги или ценности? А ведь ответ на него очевиден: благодетель просто хочет нам понравиться.
Если так, то почему тогда у жадного человека не возникает такого желания? Тут уже напрашиваются два варианта ответа: либо он законченный эгоист, либо наша персона его просто не интересует. Второй случай намного досадней: значит, что-то с нами не в порядке, раз он не стремится выглядеть благодетелем в наших глазах.
Как только мы дойдем до этого умозаключения, немедленно услышим два самолюбивых голоса. Первый – подавленный скулеж комплекса неполноценности. Второй – возмущенный крик гордыни. Этот дуэт дает о себе знать всегда, когда мы переживаем человеческий эгоизм.
Горечь сладких надежд
Нам трудно смириться с тем, что кто-то не питает к нам искренних чувств, а лишь использует нас. Мы не понимаем, что безусловная любовь, как и талант, редкое явление. Нет, нам подавай настоящую любовь и немедленно!
Мы тешим себя иллюзиями, вместо того, чтобы признать, что все мы – «твари продажные». Все мыпотребительски относимся к ближнему, покупая его расположение чем только можем. Не гнушаемся исамопиаром. Нередко так тщательно обряжаем себя в фальшивые добродетели, что сами проникаемся к себе глубоким уважением.
Безосновательно ожидая от окружающих «халявной» любви к себе, мы не перестаем сетовать на человеческий эгоизм. А ведь на самом деле никто нам ничего не должен. У каждого – свои предпочтения. А жадность – не что иное, как равнодушие к нашей персоне другого человека. Просто оно не прикрыто благородной туфтой.
Взрослый человек, имеющий внутренний стержень, все это осознает и не «парится». Тот же, кто этого не способен принять, будет пожизненно страдать неврозами. Поэтому, чтобы человеческий эгоизм и жадность не травмировали психику, лучше быть альфонсом или проституткой, не скрывающими своего ремесла, чем невротиком, исподтишка рассматривающим людей как своих верноподданных.
Любовь к себе — нонсенс или норма?
Выражение «человеческий эгоизм» у нас всегда припасено для других. Себя же мы привыкли выставлять как жертву чужого бессердечия. Часто мы размышляем примерно так: ну, что им, богатым, стоит с нами поделиться, раз они такие успешные, расторопные, умеющие совместить работу и семью? Мы иждивенчески ждем благ от других, вместо того чтобы избавиться от зависти и самим добиться чего-нибудь.
Но для этого нужно покинуть зону комфорта. А далеко не каждый к этому готов, предпочитая вытягивать чужие приобретения самыми разными способами: тонкой лестью, грубым шантажом, унижением, апеллированием к благородству, чувству долга. Цель – заставить благодетеля раскошелиться – оправдывает любые средства.
Между тем, эгоист – это не плохо и не хорошо. Это нормально. Мы так созданы, что можем жить только для себя. Каждый мечтает о кайфе и избегает боли. В этом плане мы все одинаковы: лузеры и вожди, гении и злодеи, отцы и дети.
Только кайф у каждого свой. Его определяет душевное развитие и объем личного багажа — жизненного опыта. Кто-то ищет удовольствие в грубых поверхностных развлечениях, а кому-то необходимо утонченное наслаждение.
Стереотипы и реальность
Мы часто все подгоняем под стереотипы. Один из них трактует человеческий эгоизм и жадность как нечто неправильное, ненормальное, постыдное. Отсюда самобичевание, приходящее в нашем сознании на смену самоуважению, когда мы отступаем от общепринятых нормативов.
Но стоит лишь пристальней вглядеться в себя, и станет ясно: базовым мотиватором всех наших поступков, даже самых великодушных, является простой импульс – «приятно». Возможно, это покажется кому-то примитивным, но человеческий эгоизм роднит нас с «братьями меньшими»: мы все в каком-то смысле… собачки Павлова.
Жадность и эгоизм – это мифы, порождение нашего самолюбия, жаждущего самоутверждения и вечно преследующего призрак беззаветной любви. А реальность такова, что мы живем в мире, которым правит бартер. И, дабы избежать неврозов, не следует обманывать ни других, ни себя. Главное – честно подходить к обмену. Тогда его можно считать взаимопомощью.